Жертва юннатской рекламы
О заготовке лекарственных трав в советские годы.
Я люблю животных. И домашних, и диких, и жареных. С домашними и жареными в моем детстве было туговато, поэтому приходилось любить диких. Любил дистанционно, посещал унылый ленинградский зоопарк, таращился на их трупики в зоологическом музее и напевал перед телевизором «Жаворонка» Рамиреса в исполнении оркестра Поля Мориа. И да, почитывал о них в книжках и журналах. Последним занимался основательно, даже на «Юный натуралист» подписался. Мало того, вступил с этим журналом в переписку.
Другие пионеры тоже вели переписку со всякими «Ленинскими искрам» и «Юными техниками», но в одностороннем порядке. А мне «Юный натуралист» ответил. Среди прочих любезностей, набранных машинописными буквами, была важная инструкция из Центра: «Продолжайте наблюдение за скворцом». И хоть мой долбанный скворец к тому моменту уже вырастил сына и посадил дерево, было приятно осознавать, что занимаешься чем-то важным. И естественно, я стал читать журнал более внимательно, даже рекламу не обходил стороной.
В 80-х юннатская реклама стала продвинутой. Рекламировали, правда, всякий хлам, типа приемников «Сокол» и вышедших из моды бобинников «Сатурн». Иногда появлялась и старая реклама Заготсырья, типа, юннаты, настало время собирать траву и нести в пункты приема травы. Список трав прилагался, вот только цены надо было уточнять на местах.
И вот как-то раз я поехал на каникулы в деревню и чем-то себя покалечил, то бишь оказался в местном медпункте. А там в предбаннике висит прейскурант на траву. Цены реально ушатали. Килограмм зверобоя стоил то ли 38 копеек, то ли 28... И ведь я знал, где этого зверобоя можно накосить целый вагон.
Только была одна странность: местные пскопские видели этот зашкаливающий ценник и, возможно, даже знали зверобойные поля получше моего, но почему-то никто этим не занимался, все драли копеечную ивовую лозу, но драли капитально, целыми телегами. После того, как я сказал о зверобое, на меня посмотрели как на идиота.
Ладно, думаю, я сейчас докажу вам! Сел на свой скрипучий ХВЗ, десантировался на поле и накосил целый мешок. Пробная партия, так сказать.
Приезжаю в медпункт и получаю от ворот поворот: оказывается, это цена для сушеного. На мой резонный вопрос, а почему не написано, что сушеный, ответили, что все это и так знают.
Приуныл я не особо. Ну, сушеный так сушеный, сам насушу. И не только зверобой, там и тысячелистник с ромашкой на подхвате.
В общем, выделенный мне сарай вскоре превратился в сушильную фабрику. Весь зверобой в округе исчез, был выкошен на корню. Тысячелистник тоже. С ромашкой не повезло, ее просто так не выкосишь. С подорожником много возни, его на карачках собирать надо.
А зверобой всё пёр и пёр. В соседней деревне обнаружили новое месторождение зверобоя. Местные пацаны хоть и не собирали, но всячески мне помогали с разведкой новых месторождений. Им стало интересно, чем вся эта эпопея закончится. Сами-то они подрабатывали в совхозе, как и я, но труд там был адский. На тюках можно было заработать 6-10 рублей в день, но потом проваляешься неделю с болью в суставах (тюки тяжеленные, особенно для щуплых школяров).
И вот настал час икс – созрела первая партия. На велосипеды погрузили три мешка сушеного зверобоя и поехали в медпункт. А перед этим как назло дождь прошел. Забраковали всю партию. Сырой. Не по уставу.
Ну ладно, досушить-то не проблема. Но, как оказалось, очень даже проблема. На следующий день дождь зарядил так, как в фильмах про Вьетнам. На моей ферме-фабрике паника: добрая часть урожая начала подгнивать. И сарай домашним зачем-то потребовался. Тётка ходит злая и ворчит: «Убирай свою ботву к хуям, весь дом загадил!».
Когда распогодилось, повез я все двенадцать мешков на сдачу. В две ходки возили. Медичка офигела. Никогда еще в тех краях не сдавали так много травы. Но больше всех офигел я, когда узнал, сколько у меня брака. Когда к вечеру закончили перебирать, пригодного сырья оказалось на сумму 16 рублей 30 копеек. А я уж было размечтался о новом велике!
В том году в «Юный натуралист» писать не стал. Нечем было похвастаться. За скворцом не наблюдал, рыбы в моей луже сдохли, ничего такого юннатского я тогда не совершил, а писать упреки журналу было не принято.
Отныне всякий раз при виде цветущего зверобоя вспоминается шуршание косы и жгучее чувство досады за бесцельно проведенные каникулы. Ох, долго меня потом гнобили с этим зверобоем. Годами помнили и подкалывали, твари!
© Генрих Лиговский
13.04.2015
Тема на форуме >>>
|
