Пионерские лагеря в СССР
Мне не довелось побывать в «Артеке». Как говорится, рожей не вышел, то есть учился не в самой блатной школе, но шанс попасть туда был, правда, не совсем в подходящее время — возраст был уже не тот.
Пионерские лагеря хороши когда? Когда ты совсем молод и настолько глуп, что с тебя ничего не требуют. То есть, класса до третьего-четвертого. Потом пионер подрастает, и все эти чертовы линейки, уборки и собрания задалбывают, а эту красную тряпку становится носить реально стыдно.
Да, мы мечтали об «Артеке», глядя на газетные фотки с Самантой Смит, Индирой Ганди и Брежневым в окружении пионеров, но была у этой мечты обратная сторона — нерушимая дисциплина. А тем из ребят, кто попроще, так и вовсе не хотелось оказаться в компании прилежных очкариков.
Другое дело младшие классы. Энергии как у хомяка в колесе, вокруг всё новое, непознанное, да и ребята в таком возрасте более общительные: сегодня загнобили, завтра уже вместе гоняете мячик и клянетесь в вечной дружбе.
Вот в таком возрасте в пионерлагерях было вкайф, но больше одной месячной смены мало кто выдерживал. Какой бы большой ни была территория, это всё-таки резервация. А проще говоря, тюряга. И режим был действительно тюремный, только с расширенным временем для прогулок и совершенно идиотским «тихим часом».
В обычные пионерлагеря я ездил дважды. Первый раз — в третьем классе, второй раз — в пятом. Стоит ли говорить, что во второй раз меня пришлось гнать туда пинками! Хотя в первый раз даже понравилось: купание в Финском заливе, пионерские костры и страшные истории про какого-то отважного борцуна с упырями, написавшего последние слова кровью.
А вот во второй раз было то, что нынешние интернетчики охарактеризовали бы емким словом «боян». И хотя лагерь находился на живописном курорте нашей Ленинградщины, это было скорее минусом, чем плюсом. Любой, даже самый шустрый пионер мог сорваться с карельских скал и расшибить себе репу, поэтому детей туда не пускали, а всяких самовольщиков вроде меня наказывали. Разумеется, не плеткой, а более гуманно — заставляли натирать полы, убирать территорию.
От благородного труда не был застрахован никто. Те же дежурства в столовке, уборка спального корпуса. Мне, как инкубаторскому, было не впервой, а вот пионеров из обычных школ это напрягало. Некоторые особо изнеженные фрукты даже пытались сбежать. Одному такому почти удалось рвануть до Сестрорецка. Получившие по щам вожаки устроили потом всему отряду кару небесную: парней заставили отжиматься, а девочек — приседать.
День начинался с подъема в 8 утра, уборки кроватей и построения на зарядку. Затем поход в столовку на завтрак, далее хорошие вожатые давали свободное время, а плохие гоняли строем по плацу или проводили линейки. Чтобы арестанты не скучали, устраивали соревнования по отрядам. Ну, кто лучше кашку кушает, громче в дудку пукает и так далее вплоть до первенства по пионерболу (игра такая типа волейбола, только для даунов). Вечером — дискач под ритмы зарубежной эстрады или кормление комаров у костра.
Наиболее знаменательными событиями были родительские дни, по которым приезжали предки и откупались гостинцами. Пионерский олл-инклюзив был не очень-то богат: та же скудная жрачка, как в школах. Поэтому, когда приезжали родаки, все отъедались конфетами да шоколадками.
Вот в американских комедиях самым страшным родительским фейспалмом является неявка папаши на концерт карапуза, а в советских реалиях считалась неявка в родительский день. Психическую травму ребенку можно было нанести лютую, поэтому все старались явиться или кого-то заслать. Когда мой батя не смог приехать, он заслал какого-то левого мужика с работы, который даже меня в лицо не знал. Только благодаря случайности мы с коробкой конфет и пакетом яблок джонатан нашли друг друга.
В такие дни самыми популярными становились чуваки из соседней Прибалтики. Еще бы! Свежий завоз новых фантиков от жвачек! В наших пионерлагерях процветала игра в фантики. В Ленинграде были самые унылые советские жвачки типа «Апельсиновой», а в Эстонии была кондитерская фабрика «Калев», выпускавшая огромное разнообразие жвачек и конфет с яркими этикетками и латинскими буквами. И пахли они вкуснее. Да-да, ценность фантика зависела не только от его «заграничности», но и от запаха тоже!
Примерно через неделю все начинали тосковать по дому, унылые однотипные корпуса и стены давили на психику. А за неделю до отъезда все начинали считать дни и неистово брататься с «сокамерниками», чтобы потом позабыть их навсегда. Вот честное слово, что-то не припомню никого из тех, с кем был в одном лагере, хотя некоторые из них жили буквально через дорогу.
Совершенно иначе воспринимались элитные, или, как тогда было принято говорить, пионерские лагеря всесоюзного значения. Помимо «Артека» это были «Орлёнок» в Туапсе, «Космос» в Анапе, «Океан» во Владике, «Алые Паруса» под Куйбышевым (Самарой). Были и лагеря республиканского значения, типа «Молодой гвардии» в Одессе или «Зубрёнка» в БССР (ну почему не «Бобрёнок»!). Отдыхать в таких рекреациях считалось признаком шика. Это же статусные лагеря, а не какой-то там мейнстирим в блохастом лесу.
В наших палестинах самым передовым и образцово-показательным считался пионерлагерь «Зеркальный». И хоть был я там зимой, лагерь впечатлил меня своим лоском.
Туда нас послали на подготовку к городскому финалу игры «Зарница». Зимой лагерь был пуст, из отдыхающих — только те, что видите на фото, да обслуживающий персонал с инструкторами и учителями (всё чин-чинарём, ходили на уроки, как в школе, чтобы не отставать от программы, но домашек не задавали).
Само собой, после обычных пионерских бомжатников «Зеркальный» казался пятизвездочной «Плазой». Чего там только не было! Коттеджи, домик моряка, киноконцертный зал, парк финских саней... А уж еда после инкубаторской кухни казалась «Метрополем»!
Единственное, отчего приходилось выть, так это оттого, что девочек не было. От каждой школы-победителя направлялось по два человека — капитан отряда и замполит. По негласным правилам «Зарницы», это совсем не бабские должности.
Иногда ловлю себя на мысли, что пионерлагеря вовсе не такие скучные, как о них говорят скептики, только потому, что последним лагерем в моей детской жизни стал «Зеркальный». В отличие от остальных совков я хоть немного пожил при коммунизме, пусть и в скромном нордическом.
Был еще один тип пионерских лагерей — на базе городских школ. Летом многие ленинградские школы превращались в такие лагеря-ночлежки для туристов. Когда заканчивался учебный год, в классы заносили кровати, на которых бомжевали иногородние пионеры и комсомольцы, приезжавшие поглазеть на белые ночи.
Моя вторая школа дружила с Киевом, но как-то совсем не по-братски. До сих пор неловко перед киевлянами, потому что они селили нашу питерскую школоту в санаторий, а сами на каникулах бомжевали в нашей школе.
Сейчас традиции пионерлагерей вроде как возрождаются, но в виде пародии. Мы уже видели пионеров-богомолов, военно-спортивных рэперов и прочую феерию. Не знаю, как нынешний цирк с конями укладывается в головах современной молодежи, но хочется верить, что никак. Ведь всё худшее, что есть в воспоминаниях о лагерях, так или иначе связано с идейной шелупонью. Если ее отбросить, многие летние лагеря были вполне сносными местами для отдыха.
© Генрих Лиговский
17.11.2017
Тема для обсуждения на форуме >>>
|
