Когда уйдем со школьного двора...

Извиняюсь за некоторую автобиографичность, но из песни слова не выкинешь...

Если мне случайно или по долгу службы приходится переступать порог какой-нибудь школы, я до сих пор испытываю мандраж. Паника начинается с обуви. Моя сознательная и рациональная часть мозга шепчет: «Спокуха, Генрих, ты уже взрослый дядька, что за проблемы со сменкой?!»; но подсознание буквально кричит в оба уха: «Ах-ха! Попался!!! И что ты теперь скажешь в свое оправдание?!».

Мандраж стократно усиливается, если вдруг раздается звонок. Выработанные годами рефлексы отдают приказ телу бежать на урок, но тело не понимает, куда бежать. А куда ты побежишь, старый пердун? Уж не в постель ли к училке, которая моложе тебя на пять лет?!

Да что там говорить, многие родители постоянно испытывают дискомфорт, сидя на родительских собраниях. За все годы своего счастливого отцовства я бывал на таких собраниях раза три или четыре, на большее меня не хватило. Всё женой прикрывался. Я же настоящий мужик, не так ли?!

А сны? Вам разве не снилось уже в зрелом возрасте, будто у вас не выучены уроки, нет? Значит вы никогда не учились в советской школе, а так, лишь числились.

Учиться в СССР начинали с семи полных лет на 1 сентября. С этого же возраста детей принимали в октябрята.

Значки октябренка старого (слева) и нового (справа) образца.

Никакой особой торжественности при вступлении в октябрята не помню, поскольку первый класс я провел в сельской школе на Псковщине, там с этим было проще. У меня даже школьной формы не было, как у многих тогдашних однокашников. Для малолеток отводился специальный кабинет, в котором сидело три класса. В каждом из таких «классов» было по три человека, так что училке не составляло труда вести уроки для всех.

Учебники для 1 класса конца 70-х.

Расписание подгонялось так, чтобы у всех были примерно одинаковые предметы, но случались и приколы. Бывало, у нас выпадало пение («Раз морозною зимой вдоль опушки лесной...»), а остальные в это время штудировали природоведение. Если по учебному плану шла выползка на природу, то природоведение было и у нас. Не оставлять же первоклашек без присмотра!

Вроде как 7 ноября нас всех поголовно приняли в октябрята, но звездочки не выдали. Их нужно было носить на школьной форме, а ее ни у кого из троих не было.

Вообще, в октябрята принимали как бы за особые заслуги, за примерное поведение и т.п., но нужно было очень постараться, чтобы прослыть шалопаем именно в первом классе.

Второй класс я провел уже в городе, отец забрал меня обратно в Ленинград и пристроил в пушкинскую школу-интернат с углубленным изучением английского языка. Предметы были теми же, что в обычных школах, только английский начинали преподавать со второго класса.

Советские учебники младшей и средней школы.

Более серьезное приобщение к советскому образу жизни начиналось с 3-го класса, с которого принимали в пионеры. 22 апреля, в день рождения Ленина самых прилежных учеников торжественно принимали во Всесоюзную пионерскую организацию. Остальных принимали всем скопом в День Пионерии, 19 мая. Была негласная установка, чтобы к началу следующего учебного года все четвероклассники были пионерами — и никаких гвоздей!

Общая пионерская атрибутика (+ схема завязывания галстука)

На торжественной школьной линейке бывшим октябрятам повязывались красные галстуки, а на школьную форму цеплялись значки пионера (по левую руку, как бы на сердце). Перед вступлением нужно было прочесть заученную накануне Клятву пионера. Вот ее текст с оборотки тетрадки:

Текст клятвы пионера СССР

"Я (имя, фамилия) вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза."

Отныне класс становился пионерским отрядом, который разбивался небольшие группы — звенья. Каждое звено соревновалось за право быть первым и образцовым по успеваемости и прочим добрым делам типа уборки территории или сколачиванию скворечников. На классной стенгазете (что-то типа блога в офлайне) велся учет этих добрых дел в виде графика с особыми отметками. Все пионеротряды входили в так называемую школьную пионерскую дружину. Эти дружины тоже между собой соревновались в районном масштабе на всяких коммунистических и военно-спортивных мероприятиях типа «Зарницы».

Помимо общей пионерской атрибутики, у пионеров была парадная форма для особо торжественных построений и маршей: красные пилотки и специальные белые и желтые рубашки военного покроя (с пуговицами на поясе по бокам). Еще помимо общих значков существовала масса наградных, типа «За активную работу», ступени ГТО, ЮДПД и проч.

В пионерской комнате хранились барабаны и горны, на которых никто толком не умел играть. С барабанами еще куда ни шло, а вот для дудки требовалась определенная подготовка, и если никто не учился в музыкальных школах на духовых, дудение получалось весьма убогим.

Да, и со второго класса у меня уже была нормальная школьная форма, как у всех.

Советская школьная форма.

Еще в каждой продвинутой школе была Ленинская комната — самое чистое место на планете. По праздникам там устанавливался почетный караул из двух пионеров или комсомольцев с муляжами АК-47. В Ленинской комнате хранилось Знамя пионерской дружины и Знамя комсомольской организации школы. Эти знамена выносились на торжественные линейки. Помимо знамён и паркета, сверкавшего, как у кота яйца (натирали дежурные), в комнате был бюстик Ильича и прочая наградная атрибутика в виде вымпелов и почетных грамот (большинство трофеев всё же хранилось в кабинете у директора).

Поначалу чувствовать себя пионером было кайфово. Это позволяло смотреть свысока на подшефных первоклашек, но с годами носить пионерский галстук надоедало, как и участвовать в дурацких линейках и сборах. Где-то с 6 класса быть пионером становилось натурально стыдно. Даже стандартные ученические нашивки с книжками на рукаве отдирались — вообще было стыдно быть школяром.

Как правильно замечено в комментах, срывался в основном красный шеврон, он был более позорным.

В некоторых школах с 7 класса ввели особое звание «старший пионер», то есть пионер, которому не нужно носить позорную красную тряпку, когда его сверстники уже носили комсомольские значки и обычные взрослые галстуки (вместо этого выдавался специальный значок, похожий на комсомольский). Возможно, где-то так и было, но у нас в школе все, кто не вступил в комсомол к 8 классу, ходили вообще без каких-либо опознавательных знаков. Просто по типу беспартийные.

Если со вступлением в октябрята и пионеры мало кто церемонился, то со вступлением в комсомол каждая кандидатура рассматривалась отдельно. Нужно было, чтобы возраст был не менее 14 лет, хорошая успеваемость и прочие ученические заслуги типа членства в кружках и т.п.

Значок комсомольца.

Для приема в комсомол (ВЛКСМ) требовалось заполнить заявление с каверзным пунктом типа «С какой целью вступаете в комсомол?» (на этот вопрос нужно было ответить что-то в духе «Хочу быть в передовых рядах советской молодежи»). Требовалось проштудировать Устав ВЛКСМ, так как по нему могли спросить что-нибудь про ленинский принцип коллективного руководства. Но это лишь в теории. На практике всех утвержденных принимали без вопросов.

После торжественного вручения значка и комсомольского билета требовалось не только преданное служение Родине, но и уплата членских взносов. Со школьников удерживали по 2 копейки в месяц. Марок не клеили, как в ДОСААФ, просто напротив каждого месяца ставился штампик «УПЛАЧЕНО» и подпись Секретаря комсомольской организации школы.

Я как раз им и был. Задолбался, чесслово, каждый месяц подписывать эти билеты. Не помню, собирал ли я деньги сам, или это делал мой зам, вроде как все финансовые вопросы улаживались с бухгалтерии.

Главой комсомола школы я стал случайно. Нашей директрисе почему-то надоело, что все Секретари в школе были девочками, и указала на меня, как на самого высокого и успешного по части районных Олимпиад из новообращенных комсомольцев (выиграл тогда какую-то районную Олимпиаду то ли по зоологии, то ли по литре). Отказаться было невозможно.

Но я и не унывал. Всегда можно было прогулять или не сделать уроки, соврав, что был в Райкоме, а любую общественную работу переложить на плечи других комсомольцев и комсомолок. В кабинет к директору стал заходить как к себе домой, у меня даже ключи от него были. Уболтать руководство на экскурсию — не проблема; устроить в школе дискач — да хоть завтра! В общем, жилось весело, но жаль, что так мало.

Я в Пушкине в 7 или 8 классе.
Во задрот. И штаны натянул выше пупка :-)

Школа-интернат хоть и была с углубленным изучением английского, но всё-таки была восьмилеткой. После ее окончания пришлось подыскивать школу такой же специализации поближе к дому. За лето мой папаня подсуетился и такую школу нашел.

Средняя школа типового проекта 70-80-х.

Поначалу в новой школе было неуютно. Теперь мне каждый день требовалось по 40 минут, чтобы туда добраться. Казалось бы, пустяк, но для пацана, привыкшего ночевать в спальном корпусе около школы и ездить домой лишь по выходным, это было не комильфо.

А чем еще занимались старшеклассники в конце 80-х? Да тупо бухали, бренчали на гитарах и шастали по дискотекам. Комсомола уже как такового не стало (хотя формально он всё же существовал), преподаватели уроков истории КПСС уже не знали, что преподавать — в нашу жизнь входила новая эпоха перестройки и гласности.

Нельзя сказать, что вся общественная жизнь в школах остановилась. Мы ездили на сборы по НВП, ходили на групповые просмотры фильмов типа «Курьер» и «Плюмбум, или Опасная игра», занимались борьбой в спортивной секции при школе, обсуждали на классных часах поведение Кинчева в «Юбилейном», ездили на экскурсии в Киев и Нарву, ставили пьесу «Сказ про Федота-стрельца», а по праздникам и выходным устраивали дискотеки в столовке и пьянки на хатах.

Я словно отдыхал от всех коммунистических мероприятий из прошлой жизни. Помнится, лишь однажды нас принудительно загнали на первомайскую демонстрацию, а точнее пытались загнать под угрозой исключения из комсомола, — но кому он в то время был нужен?! Всем надо было выучить слова и аккорды новой песни «Группа крови». Это для тогдашних нас казалось куда важнее.

И тем не менее, к учителям мы по-прежнему относились с уважением и слегка их побаивались. Если и курили на крылечке, то ныкались не хуже Штирлица, шмон и перегар тщательно зажевывали. Учителя были в курсе, что мы курим и пьем, но старались читать нам нотации как можно деликатнее, без стука родителям. Перед учителями было реально неловко, они ведь от чистого сердца сеяли разумное, доброе, вечное, — а мы всё это пропускали мимо ушей.

Оглядываясь назад, я не могу не согласиться с тем, что мне просто повезло: дружные коллективы, хорошие преподы, да и сами городские школы даже сейчас входят в десятку или полташку лучших школ Питера. Дескать, были же в то время и неблагополучные заведения, в которых гнобили изгоев так, что те накладывали на себя руки...

Да, были. И таких школ было немало. Мы ведь общались не только с одноклассниками, но и с соседями, и драться ходили район на район. Мы не считали себя элитой. В Пушкине нас презрительно называли «инкубаторскими» за то, что на прогулку ходили строем. Эта всеобщая ненависть сплачивала нас еще сильней. Не припомню, чтобы мне приходилось вымещать на ком-то злобу или огребать по полной самому, но жили мы в постоянной боеготовности встать один за всех.

Основные баталии развернулись уже в новой школе, в Дачном. В самой школе было тихо и спокойно, а вот в моем районе полыхали бои Ульянки с Юго-Западом. Юго-Запад в то время считался новостройкой, то есть население там было неместное, каждый гопник из Ульянки и Дачного считал своим долгом поучаствовать в рейдах на Юзы. Я в то время гопником себя не считал, но дружил с девочкой из Ульянки и являлся к ней во всём боевом параде: летом в облегающей куртке (чтобы в драке нельзя было накинуть ее наверх с подола, блокировав руки), а зимой — в самом обычном ватнике (глушит удары, меньше шансов проткнуть чем-нибудь острым).

Несмотря на то, что в Ульянке я чувствовал себя в безопасности (знал кого надо), всегда был риск нарваться на залетную шоблу юзовских и огрести люлей. Да практически каждый старшеклассник, находясь в такой ситуации, вел двойную жизнь: днем он прилежный ученик, а вечерами отпетый хулиган без страха и упрека.

Девочка моя тоже была не сахар, вечно вляпывалась в какие-то смутные истории и просила за себя постоять. Как-то раз надо было проучить одного дебила из 8-го класса. Дело было зимой, когда он возвращался вечером с секции. Ну, дождались мы этого «боксера» с ее братом, наваляли ему, стали требовать, чтобы просил пощады. А он принципиальный оказался, не просит и всё тут! Ну, что же делать?! Смотрю, этот умник еще и с портфелем на секцию ходит. Беру портфель, достаю его дневник и говорю:

— Ну что, пиздец твоему дневнику?

— Нет, только не дневник!!! Пожалуйста, только не дневник! Я прошу пощады! Я извинюсь перед ней! — орал он так, словно увидел НЛО или второе пришествие.

Знаете, я бы ни в жизнь не смог бы разорвать или как-то по-другому надругаться над его дневником. Я всего лишь блефовал. Сам ведь я тоже был школьником и понимал, что это святое. Как и все мои сверстники, я прекрасно понимал, насколько это важно — учиться в школе. Жаль, многие нынешние ученики сейчас этого не понимают.

И пусть всю оставшуюся жизнь я буду рефлекторно вздрагивать при звуке школьного звонка, мне всегда будет хотеться вспомнить о школе только хорошее.

© Генрих Лиговский
31.08.2013

Тема про школу на форуме >>>

• Обсудить на форуме