Мои 80-е: Пиво
Известный литератор и рок-дилетант Александр Житинский прославился тем, что запустил в космос пивной ларёк. Его «Потерянный дом, или Разговоры с милордом», конечно, более многогранное произведение, и роль пивного ларька там мизерная, но в своей разыгравшейся фантазии Александр Николаевич предвосхитил желание всех алкоголиков того времени — отправить эти кошмарные ларьки на орбиту.
Мне удалось прикоснуться к эпохе пивных ларьков лишь в момент ее заката, уже в конце 80-х, когда безобразие достигло апогея, дополнившись громадными очередями. В стране лютовала антиалкогольная кампания Горбачёва, но разливного пива она не коснулась. Кружку пива можно было как и прежде купить за 22 копейки, но перед этим либо отстоять очередь (если повезет, и пиво не кончится перед носом), либо дать на лапу и всучить бидон какому-нибудь «ветерану». Слово в кавычках, поскольку ветераном мог стать любой, кто уже отстоял очередь. По команде «повторить» пиво отпускалось без очереди, отчего у окошка ларька всегда была усиленная давка с разговорами на повышенных тонах. Случались и мордобои, когда честные очередники замечали наглость «повторяющихся». Обычно драка начиналась примерно с таких слов: «Нет, ну ты погляди, эта сука уже третий раз повторяет, и опять с трехлитровой банкой».
Бывали, кстати, и принципиальные ларёчницы, не допускавшие повторов с нагрузкой. Но их тоже можно было уговорить, мол, банку только что поднесли. Народ у нас смекалистый.
Тотальный дефицит в стране коснулся и кружек, их приходилось дополнять пол-литровыми банками. Тоже была своего рода лотерея: в какую тару тебе нальют — в кружку или в банку. Стеклянные банки были сущим адом для эстетов. У банки ведь есть закаточный ободок, который не так легко отмыть. По этой же причине многие брали пиво только в свою тару. Самой удобной тарой были металлические бидоны, но самой ходовой — трехлитровые банки. Да, их можно было разбить в давке, но банка с плотно закрытой крышкой внушала уверенность, что пиво не выдохнется.
Существовало множество легенд про разбавление пива водопроводной водой. Пиво действительно разбавляли, и так уж получалось, что разбавляли дважды: сначала водитель пивовоза и только потом ларёчницы. Последние отличались патологической жадностью. Им я сейчас посвящу несколько строк.
Как-то раз моя ныне дражайшая супруга, будучи еще совсем девчушкой, была поставлена на пиво в Коопрайторге. Алкаши города Крымска в тот день ликовали: пиво оказалось неразбавленным и наливалось в кружки строго по ГОСТу. Не сказал бы, что моя будущая жена была самым честным человеком на планете. Она просто не знала, как отвинтить крышку бака, чтобы налить туда воду. Весь день она нервничала, опасаясь, что взрослые дяди нахамят ей или разобьют кружки, за которые надо отчитываться. И эти дяди ей начали хамить по полной программе — за то, что наливала пиво слишком медленно. Вот странный у нас народ: начни обслуживать по закону, все станут возмущаться!
А чем еще чревато наливание пива по всем канонам? Правильно, проливом или разливом. Пена поднимается и стекает на поддон. Сколько таких поддонов жена вылила в тот день, задолбалась считать. К концу смены она была готова повеситься, прикидывая, на сколько влетела с этим проливом. Но, как оказалось, у нее всё было тип-топ, даже в плюсе. Проницательные советские технологи предусмотрели пролив и установили на него такие лошадиные нормы, что продавцам не о чём было беспокоиться. Так что страсть к недоливу и разбавлению пива можно объяснить лишь жадностью.
Но вернемся к Ленинграду, а точнее к его пиву.
В ларьках было пиво только одной марки, «Жигулевское». И было оно двух видов: разбавленным и прокисшим плюс разбавленным. Индустрия вобл и прочих снеков отсутствовала как класс. Рыбу можно было либо выпросить у знакомых, либо наловить самому.
Эта вобла была моей головной болью. Как только она появлялась, приходилось переться в богопротивный пивной ларёк и заряжаться бодростью и весельем на весь день. Мне тогда не было 21 года, поэтому стояние в километровой очереди отменялось, искал «ветеранов», как и все мои сверстники. Если с деньгами было погуще, чем обычно, мог купить пиво в баре с помощью знакомых, выглядевших или реально бывших постарше (моему клавишнику было 22), либо таким же макаром купить бутылочного пива. Упс! А бутылочного пива тогда как раз не было. Вернее, оно было, но с некоторыми нюансами.
Поднималась перестройка, уходили в прошлое времена, когда пустоты в кафешках забивались просроченными бутылками «Московского» пива, народ сгребал всё, в чём мог содержаться спирт. Нарваться в универсаме на свежий выброс того же «Жигулевского» по 45 копеек (в цену входила стоимость бутылки — 20 коп.) считалось большой удачей. «Жигулевское» в те годы тоже было двух видов: с этикетками и без. Лучшим было то, что без этикетки (у него под жестяной пробкой была натуральная деревянная прокладка), но надо было внимательно смотреть на дату изготовления, вытисненную на пробке. Всё советское пиво выпускалось, как сейчас принято говорить, «живым» и хранилось недолго, не больше недели, а в годы перестройки могли выставить и просрочку, один хер, сгребли бы.
Вкус «Жигулевского» пива, сделанного по ГОСТу 3473-78, сейчас пытаются повторить разве что элитные пивовары. Лучше всех в начале нулевых получалось у пивоваров «Клинского», но с появлением рекламного слогана «Кто идет за Клинским?» они изменили рецептуру, превратив свое теплое ламповое пиво в клиническую химикалию.
Естественно, в годы моей молодости никто не задавался вопросом «Кто идет за Клинским?» — у нас ходили за пивом вообще и надеялись на везение. Помимо «Жигулевского» в перестроечном Ленинграде относительно часто появлялось дорогое и невкусное пиво «Ячменный колос» — на снимке этикетки можно заметить, что стоит оно 54 копейки. Казалось бы, разница всего 9 копеек, но если берешь патронташ, эти 9 копеек с легкостью превращаются в рубль, а рубль по тем временам считался пороговой суммой, на него можно было пообедать в столовке. Что удивительно, «Московское» с зеленой этикеткой стоило на копейку дороже, но его брали охотнее.
«Колос» был моветоном всей ленинградской торговли, но его тоже приходилось брать, особенно на безрыбье, когда появлялась рыба. Стоп! Что за фигню я сейчас сморозил? Ах да, приехал ко мне как-то друг из Самары, привез настоящей волжской воблы, а я не был готов к визиту, пошел со стариками в универсам и купил «Колоса». Потом мой друг сказал: «Пиво ваше ленинградское — говно», на что я ответил: «Ну извини уж, какое было, то и взял».
А ведь мог бы подсуетиться и добыть «Рижское», «Петровское» или даже тёмное «Мартовское» — такие зачётные для РСФСР сорта иногда появлялись в продаже, но я поленился объезжать весь город в их поисках.
Бутылочное «Жигулевское» потом исчезло. Его место заменили новые марки, такие как «Светлое» и «Славянское».
«Славянское» делали два пивзавода — «Вена» и «Красная Бавария», и стоило оно как «Жигулевское», а вот по вкусу было, увы, не айс. Местные алкоголики часто путали его со «Светлым», из-за желтой этикетки. Спутать было легко и по вкусу — та же самая вода водой, но чуть лучше, чем в ларьке.
Самым известным из пивных заведений Ленинграда был пивбар «Жигули» на Владимирском проспекте. О, сколько песен ему посвящено! Сами понимаете, название обязывало, да и театр рядом, и пельменная, в которую, несмотря на убожество, всегда была очередь.
Самым неизвестным пивбаром была обычная стекляшка при ТЦ в Купчино на Будапешстской улице, прозванная в народе «аквариумом». Да, именно в честь нее Борис Гребенщиков назвал свою группу.
Очень хорошо котировался бар «Три пескаря» около Балтов, в котором я был всего лишь раз в жизни (и был при этом мертвецки пьян). Друзья-пожарные затащили, у них в тех краях была то ли общага, то ли отделение. После концерта в кабаке мы с ними крепко бухнули, а наутро я проснулся в объятиях разъёбанной гитары и какой-то бабы из службы 01. Так вот ее коллеги позвали похмелиться в харчевню «Три пескаря» и очень удивились, что я, как коренной ленинградец, ничего не знаю про это злачное место. Что там они мне втирали, не помню. Помню только, что пиво там было на порядок круче, чем в «Жигулях» и «Голубом», это при том, что само заведение не было цивильным. Наверное, каждый ленинградец знает кучу таких недорогих, но милых сердцу мест. Нищета у нас в крови.
Нельзя не сказать про советскую культуру пивного пития. Советские кинематографисты очень любили показывать народный напиток «ёрш» в своих комедиях — как самый тупой сценарный ход, чтобы сделать персонажа бухим в дупель. Увы, в реале ерша пили разве что только в армейских анекдотах или накрайняк на спор. Ежу понятно, что пить такую бурду невозможно, поэтому никто в здравом уме ее не пил.
Советские пивные церемонии начинались с уже упомянутой рыбы. Это сейчас вошли в моду чипсы да орешки, а в то время таких продуктов не было. Лучшие церемонии устраивались на Украине и на Кубани, когда народ собирался семьями, спрятавшись от солнца в тени виноградных лоз. Пиво там было хуже по качеству, чем в обеих столицах, но его недостатки с лихвой покрывались сочной вяленой рыбой, которой в тех краях всегда было завались. В северном Питере, кстати, кубаноидную рыбу не понимают, считают ее сырой. Для наших алкашей важно, чтобы вобла или тарань была твердой как асфальт. А жаль.
В заключение хочу сказать, что в 1990 году в Питере появится пивоваренная компания «Балтика», которая в корне изменит отношение россиян к пиву. Начнет она неплохо, с самопального пойла, приятно отдающего жженым концентратом, а впоследствии захватит почти все пивзаводы страны.
© Генрих Лиговский
05.02.2013
|
